Глава 12. 29 апреля
28 апреля во второй половине дня Саша Гистер на своей машине привез Тимофея Георгиевича из больницы домой. От дальнейшей помощи Саши Тимофей Георгиевич отказался, он и так чувствовал себя неудобно, поскольку считал, что доставил ему много хлопот.
Вечером мы стали звонить Тимофею Георгиевичу, но на телефонные звонки он не отвечал. Конечно, все это могло объясняться тем, что из-за плохого слуха Тимофей Георгиевич просто не слышит наших звонков, но определенное беспокойство все же возникло. Позвонили Галине Афанасьевне и выяснили, что она тоже не может до него дозвониться. Решили дождаться утра
Когда же эта ситуация повторилась и утром 29 апреля, то втроем – Саша, внучатый племянник Тимофея Георгиевича Виктор Сивенков и я, – захватив необходимые инструменты, поехали на квартиру к Тимофею Георгиевичу. Звонки в дверь никак не изменили общую тревожную картину. Сразу после того, как вскрыли дверь, услышали звуки бьющей из крана воды, доносившиеся из ванной. В ванной в горячей воде лежало тело Тимофея Георгиевича …
Видимо, он, соскучившись за эти три недели пребывания в больнице по водным процедурам, сразу поспешил в ванную и включил более горячую, чем следовало, воду. Мне потом медики говорили, что в таких ситуациях очень велика вероятность инфаркта. Именно это, скорее всего, и произошло. А помощи ждать было неоткуда …
Пол в ванной комнате был сантиметра на три, то есть почти до самого порожка, залит водой. Хорошо еще, что система слива, отводящая воду из ванной, устояла под напором хлещущего из крана потока. Иначе “уплыли бы” все 23 этажа.
Мы вызвали милицию и скорую помощь. Раньше всех приехали милиционеры, осмотрели квартиру, расспросили нас и сели дожидаться медиков. Через какое-то время приехали и они. Две молодые девушки деловито прошли в ванную, все осмотрели, заполнили какие-то бумаги. Резануло слух их жаргонное словечко “свежачок” по отношению к тому, что они увидели. В итоге, после всех этих действий была вызвана перевозка.
День был рабочим, поэтому у меня и у Саши не было возможности находиться на квартире Тимофея Георгиевича неопределенно долгое время, пока не приедет перевозка. Мы позвонили ребятам, которые жили рядом с Тимофеем Георгиевичем – Коле Волчкову и Рустаму Максудову. Они пришли и заменили нас. А перевозка приехала то ли в час, то ли в два часа ночи. Дождались ее Виктор Сивенков и Коля Волчков.
Из блокнота, который лежал на столе у Тимофея Георгиевича, я переписал номера телефонов его учеников, закончивших вместе с нами 521 школу, с которыми он общался после выхода на пенсию, а также номера телефонов учителей школы. Предстояла нелегкая миссия – сообщить всем о смерти Тимофея Георгиевича и договориться о сборе средств на похороны.
Встречу назначили 4 мая вечером, когда большинство из нас будет возвращаться с работы, на станции метро “Добрынинская”. Эта встреча по столь печальному поводу позволила нам вновь “окунуться” в школьные годы. Приходили ребята из 11 “А”, 11 “Б”, 11 “В”, 10 “А” классов выпуска 1966 года. Кто-то был еще узнаваем, а кто-то уже нет, ведь после окончания школы прошло 28 лет. Кто-то задерживался в толпе, встречал своих одноклассников, начинались беседы, воспоминания. Кто-то подходил, передавал деньги и тут же уезжал. Так, всего лишь мелькнула на перроне Галя Алексеева, с которой и началась наша вторая “эра” общения с Тимофеем Георгиевичем после его выхода на пенсию. Не смог сам приехать Саша Суковицын, но подъехала его жена Надя и передала деньги.
Для сбора средств я взял бумажный конверт достаточно внушительных размеров, склеенный из плотного ватмана. Сумма взноса никак не оговаривалась – кто сколько может. Мы простояли в условленном месте около часа, чтобы дать возможность всем, кто почему-либо задержался или опоздал, принять участие в общем деле. Потом мы с Сашей сели на лавочке в переходе между “Добрынинской” и “Серпуховской” и пересчитали деньги. Сумма была достаточно внушительной.
Через некоторое время отозвался на это печальное событие Володя Паньков из 10 “А” класса. До начала 90-х он был комсомольским, а затем и партийным функционером, а потом неплохо устроился в какой-то совместной фирме вместе с Сашей Царевским. Его взнос составил 100 долларов, деньги по тем временам немалые. Значительную сумму выделила на похороны Тимофея Георгиевича и 521 школа.
Похороны Тимофея Георгиевича состоялись 7 мая. У морга собралось очень много людей – ученики Тимофея Георгиевича, его коллеги и родственники. Из учителей 521 школы запомнились Галина Евгеньевна Орлова, Ирина Сергеевна Бургова, Алла Леонидовна Осипова, Наталья Ефимовна Смирнова. Наверное, был еще кто-то, но в общей суматохе я мог не разглядеть их или не узнать. Когда подошел Саша Куделин из 11 “А”, то кто-то из учителей подумал, что это сын Тимофея Георгиевича – такой же высокий, светловолосый (с намеком на седину Тимофея Георгиевича), с похожими чертами лица
Гроб был закрытым. В головах стояла та фотография, которую мне удалось сделать в одно из наших посещений Тимофея Георгиевича, – высокий открытый лоб, длинные седые волосы и роскошная борода. Этот образ невольно вызывал ассоциацию с известным «Автопортретом» Леонардо да Винчи.
Дорога до Домодедовского кладбища пролетела незаметно. Автобусы въехали на кладбищенскую территорию и направились в самый дальний ее угол. От места, где они остановились, до места захоронения было метров четыреста. Гроб поместили на катафалк, и траурная процессия двинулась вперед, к самой окраине кладбища.
Накрапывал мелкий дождь, майская земля была вся пропитана влагой, на дне свежевырытых могил стояла вода.
Могильщики хорошо знали свое дело: каждую вновь прибывающую процессию они подводили к “дежурной” могиле, почти наполовину заполненной водой. Близкие покойного приходили в ужас, давали отступного, и тогда им выделялось более приличное место. Не миновала эта чаша и нас.
Не помню, кто и что говорил на траурном митинге, не помню, как закапывали могилу. Видимо, существуют моменты, которые память упорно отказывается сохранять.
Поминки Тимофея Георгиевича проходили у него на квартире. Народу было очень много. Это был редкий случай, когда через 28 лет после выхода на пенсию о человеке помнит и отдает ему должное такое большое количество людей. Подобная ситуация свойственна, скорее, маленьким городам, поселкам, селам, в которых человек, вышедший на пенсию, все равно остается рядом, по соседству, живет у всех на виду. Всем миром его и хоронят. В Москве же положение кардинально иное.
Столь большой наплыв людей, желающих проститься с Тимофеем Георгиевичем, стремящихся принять участие в его похоронах, был удивителен и для его родственников. Они признавались, что только сейчас, в минуту прощания с ним осознали истинный его масштаб и как человека, и как учителя.
Так хотелось в поминальном слове сказать что-то самое главное, самое важное о Тимофее Георгиевиче. Но все путалось в голове, а слова застревали в горле. Наверное, не только у меня одного. Очень хорошо сказал о Тимофее Георгиевиче Саша Гистер. Он и в тяжелую минуту сохранял способность облекать свои мысли в достойные одежды.
С тех пор 29 апреля стало для нас днем памяти Тимофея Георгиевича. Каждый раз по весне мы приезжаем к нему на кладбище. Не всегда наш приезд попадает именно на этот день. Иногда собираемся в мае, а то и в начале лета, в июне. Так же, как и в годы посещения Тимофея Георгиевича, не собираем слишком больших компаний, иначе просто негде будет поместиться.
Удивительно, но вот уже в течение четырнадцати лет во все наши приезды на кладбище – весной или в День учителя, осенью – погода относится к нам очень милостиво. Какой бы ни была она накануне поездки или после нее, наша встреча с Учителем всегда происходит в самых благоприятных погодных условиях. Это почти мистическое совпадение, по-видимому, еще раз подтверждает выделенность того Человека, которого нам посчастливилось встретить на своем жизненном пути.
|
